Теймур ДАИМИ

 

Однополярная глобализация
как цивилизационная угроза^*

 

После распада СССР и социалистического лагеря наши республики оказались не просто в огромной семье стран и народов мира, где всё так мирно и благожелательно, но попали, прежде всего, в фокус воздействия глобализации. А процесс интеграции в мировое сообщество с необходимостью подразумевает активное вовлечение в глобализационные процессы и, как неизбежное следствие этого, – подчинение интересам доминирующих мировых сил, коими на сегодняшний день являются США и отчасти НАТО. Поясню свою мысль, заметив по ходу дела, что она не нова и в тех или иных формах озвучивается сторонниками идей геокультурной интеграции в рамках единого евразийского пространства. Итак, что представляет собой однополярная глобализация и почему, собственно говоря, она несёт скрытую угрозу культуре наших стран?

Начнём с простых констатаций. Первое: глобализация – это реальность сегодняшнего дня, находящаяся в центре внимания наиболее крупных международных форумов, конференций, дискуссий, симпозиумов и т. д. Второе (главное!): этическая составляющая глобализации под давлением пресловутой политкорректности взята в скобки и упорно остаётся за рамками ­обсуждения. Благодаря евроамериканским СМИ глобализация преподносится всему миру как неизбежный, объективный и величественный процесс закономерного объединения всех народов земли в единую и гомогенную систему «нового мирового порядка». Эта система представляет собой некую обобщающую модель всего исторического опыта человечества, которую можно редуцировать
к пяти принципиальным ценностям: права человека, либеральная демократия, свободный рынок, открытое общество и информационная революция (симбиоз компьютера и телекоммуникационных сетей, кардинально изменившего пространственно-­временную организацию социума). То есть с этой активно ­внушаемой нам позиции глобализация имеет нейтральный, де­идеологизированный характер и стимулируется естественными, историческими и даже космическими процессами. При этом объектами глобализации становятся все без исключения страны мира, а её субъектом – абстрактная историческая необходимость. Возможно, всё это могло бы (для кого-то) выглядеть убедительным, скажем, лет 10–12 назад. Тогда можно было развернуть тонкую интеллектуальную дискуссию по поводу концепции C. Хантигтона о «столкновении цивилизаций» или Фукуямы о «конце истории». Можно было отвлеченно поговорить об однополярном и многополярном устройстве мира. Но сейчас все предельно упростилось и обнажилось. После известных политико-идеологических событий последних 4–5 лет: натовских бомбардировок Югославии (1999 г.), вооруженной компании США ­против Афганистана и Ирака – и откровенных официальных выступлений высокопоставленных американских чиновников (включая президента) против всего, что не вписывается в американскую систему «общекультурных» ценностей, нужно обладать неизлечимой ментальной слепотой, чтобы не согласиться с откровением     Г. Киссенджера: «…то, что обычно называют глобализацией, на самом деле просто другое название господствующей роли Соединенных Штатов». То есть даже сами американские «интеллектуалы» не скрывают, что глобализация есть не что иное, как навязывание всему миру американской культурно-­цивилизационной модели под прикрытием либерал-демократической риторики о правах человека и т.п. Хотя после 11 сентября 2001 г. и эта слащавая риторика потеряла актуальность: ныне все маски сорваны, карты раскрыты. Как выразился президент Буш в своем выступлении в Конгрессе 20 сентября: «Каждой нации в каждом регионе предстоит теперь принять решение: либо вы с нами, либо вы с террористами. С этого дня любая нация, продолжающая укрывать или поддерживать терроризм, будет рассматриваться Соединенными Штатами как враждебный режим».  Определять же, что есть терроризм, будут, надо полагать, сами США. То есть стало ясным, что глобализация носит однополярный характер и предполагает экстраполяцию на всю планету «америкоцентристской» мировоззренческой парадигмы без учета национальной специфики народов мира. А это, несомненно, представляет угрозу для сохранения культурной идентичности. (В качестве небольшой ремарки замечу: если ранее для определения рассматриваемой модели я употреблял понятия «западный» или «евроамериканский», то cейчас, учитывая начавшееся принципиальное расхождение во взглядах между США и европейскими странами (Германия, Франция), я счел более адекватным применение дефиниции «американская модель»).

Итак, ещё раз повторим: глобализация есть экспансия американизированной транснациональной культуры потребительства, поощряющая принцип максимального увеличения доходов корпораций, что, в свою очередь, ведёт к ещё большему обогащению «богатого Севера» (евроамериканская цивилизация) и обнищанию и без того «бедного Юга» (весь остальной мир). Положение, при котором «богатый Север», имея 15% населения, обладает 70% мировых ресурсов, будет лишь усугубляться в пользу богатого меньшинства. В этом случае только США выступают в качестве субъекта глобализации, всем же остальным странам уготована печальная участь манипулируемых объектов последних, т. е. пассивных точек приложения колоссальных социополитических сил. Но в чём заключается мировозренческая суть навязываемой нам цивилизационной модели, претенциозно выступающей в качестве системы «вечных общечеловеческих ценностей»? И действительно ли она является интегральным опытом всего объективно благого и позитивного, что было в человеческой истории?

Думаю, ясно, что в основе «америкоцентричной» культурно-цивилизационной модели лежит экономическая составляющая. Конкретнее – либеральная или рыночная экономика (именно поэтому ее называют культурой потребительства и ассоциируют с такими компаниями, как «Макдональс» и «Кока-кола»). Здесь я хотел бы прибегнуть к известной образной дихотомии: «метафора часов» (механика) – «метафора дерева» (органика). Дело в том, что исторически концепция либеральной экономики восходит к экономическим доктринам XVIII в., которые, в свою очередь, складывались в интеллектуальном формате «рационализма» (Декарт, Бэкон, Локк…). «Рационализм» наиболее адекватно определялся образным сравнением с часовым механизмом: вселенная и её части уподобляются механическому целому, где всё детерминировано и предельно ясно. Человек же в этой механической системе координат представлял собой законченного эгоиста, органически не связанного ни с биосферой, ни с географической территорией, на которой он проживает, ни с традициями конкретного этноса.    Этакий бескачественный субъект, озабоченный лишь удовлетворением собственных меркантильных экономических потребностей. Общество же в этом случае уподобляется арифметической сумме этих субъектов-автоматов, не укорененных ни в какой геоэтнической традиции. Таково в общих чертах интеллектуальное содержание социально-культурной либеральной модели мироустройства, ставшей к XX в. универсальной и внеконкурентной. Но в те ранние времена, чтобы данная модель заработала на полную мощность, необходимо было смоделировать соответствующий ей контекст, т. е. провести социально-экономический эксперимент. Почему смоделировать контекст? Потому что, скажем, в Западной Европе, где эта модель родилась, народы были так или иначе связаны с геокультурной стихией населяемых ими территорий. То есть Традиция сохранялась. А для «чистоты» эксперимента необходимо было качественно нейтральное пространство, чтобы человек, попав в него, оказался отрезанным от своих геоэтнических корней и этногенетической памяти. И вот, образно говоря, «подворачивается» американский субконтинент, на который и проецируются идеи европейских «рационалистов» (казавшиеся поначалу утопическими). Более оптимальное место для апробирования новой социально-культурной модели трудно было себе представить. Недаром говорят: «Америка – страна эмигрантов». Американ­ский народ в своем англо-саксонско-негритянском большинстве не укоренен в геокультурной традиции американского континента, истинными хозяевами которого являются коренные индейские народы (древняя традиционная культура которых фактически уничтожена эмигрантами). Таким образом, были созданы оптимальные условия для воплощения в жизнь идей чистого экономизма и потребительства, для полномасштабной реализации американской цивилизационной модели, базирующейся на формуле «метафоры часов». Глобальный цивилизационный эксперимент как бы удался. Однако, хотя это и привело к бесспорному материальному могуществу (ибо изначально было ориентировано на прагматику), с другой стороны, американская цивилизация так и не стала частью биоэнергетического поля обжитого ею континентального пространства, более того, отторгается им. То есть материальный успех американского общества обернулся духовной самокастрацией.      Теория и практика либеральной экономики, лежащей в основе рассматриваемой цивилизационной модели, изначально игнорируя уникальность и самоценность любой геокультурной традиции, привели к мощному энергетическому дисбалансу в масштабе планеты: возможно, впервые в истории человечество (вынужденно принимая навязанную ему модель) противопоставило себя биосфере, выступая по отношению к Земле органически чужеродным телом (известны утверждения современных биологов, что человек прекратил биологическую эволюцию и более не нуждается в природном мире). Отсюда небывалые экологические проблемы, принципиально неразрешимые в формате западноцентристской гносеологии. Невольно напрашивается ассоциация с онкологией: раковая опухоль – как то, что противопоставляет себя организму и, в конце концов, стремится уничтожить его. То есть, образно говоря, американская цивилизационная модель как раковая опухоль, а динамические токи глобализации – как метастазы, постепенно уничтожающие живые ткани планетарного целого. Задача глобализации – экстраполировать ментальный результат североамериканского цивилизационного эксперимента на всю планету, что предполагает насильственное отторжение народов мира от своих национальных корней, этногенетической памяти и вовлечение их в унифицированно-безликую массу людей «нового мирового порядка», этаких бездушных гомоглобалистикусов. C этой точки зрения однополярная глобализация, будучи противоестественным процессом, предстаёт перед нами однозначно как угроза. И некритическое отношение к ней как к нейтральному явлению может привести современное человечество к культурному и цивилизационному тупику, симптоматичные признаки которого прослеживаются уже сейчас в масс-медийной продукции.

 

Евразийская геокультурная общность как цивилизационная альтернатива однополярной глобализации

 

Осмелюсь заметить, что философская стратегия «рационализма», которая логически привела к западноцентричной модели мироустройства, явилась отклонением от мейнстрима Духовной Традиции человечества, своего рода онтологической катастрофой. В мире существует и всегда существовала иная здоровая цивилизационная модель, укорененная в Традиции и не терявшая связи с биоэнергоинформационным полем планеты. Уже в эпоху рационализма «метафоре часов» противостояла «метафора дерева», рассматривающая человеческое общество не как механический агрегат, а как живой развивающийся организм в динамическом контексте мирового целого. Согласно этой мировоззренческой парадигме человек как органическое существо есть производное от биокосмической стихии и изначально вписан в экосистему Человек – Земля – Космос. Другими словами, только генетическая связь человека с тем пространством, в которое он «заброшен» судьбой, c национальной традицией своего народа и другими сверхчеловеческими величинами делают его по-настоящему духовным. Каждый этнос определяется спецификой конкретной географической среды и обусловливается биоэнергетикой пространства, в которую он интегрирован исторической судьбой. Есть принципиальная связь между этносферой и биосферой, о которой неоднократно писал Н. Гумилев. И поэтому, когда мы говорим о культуре того или иного народа, мы имеем в виду именно геокультуру, потому что через национальную культуру и этногенетическую память современные люди поддерживают связь с историческим прошлым своей Родины, с родной землёй, с памятью предков, сохраняя собственную культурную идентичность… Цивилизационная модель, о которой я говорю, наиболее адекватно способна проявиться в проекте единого евразийского (постсоветского) пространства как уникальной континентальной среды, вобравшей в себя множество народов и этносов с различными национальными, религиозными и культурными традициями и в то же время крепко спаянных между собой общностью единой исторической судьбы. В этой связи можно говорить уже о многополярной глобализации, учитывающей интересы всего человечества, а не только какой-нибудь одной (богатой и могущественной) ее части. Об актуализации этой модели, к сожалению, можно говорить лишь в плане перспективы, ибо, как я уже говорил, еще слишком много препятствий для этого. Но на сегодняшний день, по моему убеждению, это единственная реальная альтернатива однополярной глобализации как гегемонии транснациональной культуры потребления, которая посредством насильственной унификации мирового культурного разнообразия грозит превратить весь мир в безликую и скучную реальность. Ясно отдавая себе отчет в неизбежности глобализационных процессов в мире, необходимо на научном уровне выработать критическое отношение к ним. Другими словами, методологически дифференцировать в «западной» (в данном случае не только «американской») цивилизационной модели административно-хозяйственную («социальное тело») и культурно-идеологическую («система ценностей») составляющие. Тогда появится возможность, переняв опыт административно-хозяйственной организации социума, элиминировать так называемую «систему ценностей» этой модели, направленную на деструкцию культурной идентичности того или иного народа. Именно по этому пути в свое время пошла Япония, которая руководствовалась формулой «Японский дух – западная технология». Результаты налицо. Но провести такую работу в одиночку, не имея необходимых на сегодняшний день внутренних цивилизационных ресурсов, почти невозможно. Это обстоятельство ещё более актуализирует жизненную необходимость в инте­грации. Я думаю, трезво оценив ситуацию в мире, свои потенциальные возможности и истинные интересы своих государств, мы можем и должны преодолеть различные препятствия между нашими странами и сделать свой экзистенциональный выбор в пользу проекта геокультурной интеграции. Разумеется, последний ни по содержанию, ни по форме не должен походить на предыдущие системы псевдоевразийского объединения – Российскую империю и Советский Союз, которые во многом скомпрометировали цен-ностное содержание нашего общего жизненного пространства. Для заядлых и непримиримых противников интеграции в любой форме можно предложить для размышления поговорку: «Из двух зол нужно выбирать меньшее». И если они действительно являются патриотами своих национально-государственных образований, то поймут, что лучше выбрать трудный путь интеграции и прийти в конце концов к Свету, чем пойти по пути наименьшего сопротивления и исчезнуть во мраке глобализационной бездны. Я сам в конце 1980-х – начале 1990-х принимал активное участие в национально-освободительном движении своего народа и от души ратовал за распад СССР, по крайней мере, за выход Азербайджана из его состава. И ничуть не жалею о том, что произошло. Но сейчас другое время, другие вызовы. Пора сепаративных тенденций прошла, настало время интеграции, но на более высоком, качес­т­­венно ином уровне. Ясно одно: время разбрасывать камни прошло, пора собирать камни. И в этом деле основная интеллектуальная нагрузка и ответственность ложится на плечи деятелей культуры. Именно они должны стать инициаторами активных межкультурных диалогов евразийской ориентации. Свое выступление я хотел бы завершить словами философа Н.С. Трубецкого: «Нужно, чтобы братство народов Евразии стало фактом сознания, и притом существенным фактом. Нужно, чтобы каждый из народов Евразии, сознавая самого себя, сознавал себя именно прежде всего как члена этого братства, занимающего в этом братстве опре­деленное место. И нужно, чтобы это сознание своей принадлежности именно к евразийскому братству народов стало для каждого из этих народов сильнее и ярче, чем сознание его принадлежности к какой бы то ни было другой группе народов…»

 

^* Фрагмент доклада «Время собирать камни» на научной конференции.